Складывается ощущение, что фильм «Переживём ли мы мегацунами?» построен не вокруг математической модели цунами, а вокруг жертв этой волны, дизайн которых в этом фильме очень тщательный. Дизайн жертв. Благодаря этой находке можно выудить из горячего котла современного дискурса о жертвах ответ на вопрос «что происходит с механикой жертвы в современных медиа?» С учетом возможностей сетевой эпохи кто и кому «приносит» жертву? Каковы постинформационные трансформации в тандеме «кровь и культура»?
Наблюдая за развитием соцсетей за последние пять лет, замечаю одну, на мой взгляд, симптоматичную странность. Как только пользователь сталкивается с опытом смерти (потеря ли это близкого или смерть знаменитости, теракт или катастрофа) – ресурс выразительных средств социальных сетей начинает пробуксовывать
Европейский цирк действительно показывает нечто иное, чем советский. На мой взгляд разница вот в чем...
...Перефразируя Довлатова: широко шагает партизан Слотердайк!:-). А как же быть с вежливостью и с принципом уважения чужого privacy? Ну, в книжке, положим, ладно. Но в полемике, в дискуссии «переход на личности» (хоть в прямой, хоть в закамуфлированной форме) между приличными людьми вроде как по умолчанию недопустим.
Недопустим всякого рода «психоанализ», подозрения, стремление объяснить собеседнику, что «на самом деле» стоит ЗА его словами, что он «на самом деле» думает, сам о том не подозревая…
Бросилось в глаза сходство ретабло и «супергеройских» комиксов. Структура очень похожая – яркая картинка с нарочито упрощенной графикой, повествующая о некоем невероятном событии, и содержащая короткий комментарий. Удивительное сходство, которое не исчерпывается одним только внешним видом.